Рубрика: Без рубрики. Автор: Собкорр 21 янв 2013
О текущем положении традиционного ислама в России и мире, о проблемах терроризма и религиозного экстремизма, альманах «Искусство Войны» беседует с муфтием Фаридом Салманом – казанским ученым-теологом, главой Совета улемов Всероссийского муфтията, автором многочисленных работ по исламскому богословию.
Как обстоят дела с молодым поколением, принимающим ислам? Насколько оно подвержено радикальным идеям?
Молодежь, подрастающее поколение, сегодня радикализуется. Сейчас с разных направлений наблюдаются попытки преуменьшить опасность этого процесса, придать ему рамки сугубо внутрирелигиозного конфликта. Но закрыть глаза, но то, что произошло в Дагестане с великим шейхом современности, Саидом Афанди, в Татарстане с муфтием республики Ильдусом хазратом Фаизовым, его заместителем Валиуллой Якуповым , многими десятками других религиозных деятелей просто недопустимо. Все происходящее в исламской общине России наталкивает на мысль, что мы действительно находимся на краю обрыва. Геополитические недруги России пытаются использовать мусульманский фактор как один из методов для дестабилизации ситуации в российских регионах. Вот – небольшой пример. Недавно, в Приволжском центре региональных и этнорелигиозных исследованийя читал лекцию относительно ислама традиционного и нетрадиционного. Один из молодых слушателей оказался таблигитом. Таблигит — это сторонник Джамаата Таблиг. Деятельность этого движения в РФ запрещена. Так вот, по его словам, он по три дня ежемесячно пускается в путь, что соответствует сунне (традиции) Пророка Мухаммада (мир ему!). Целью его путешествия является даават (призыв людей к Исламу). Я сталкивался с последователями этого движения еще до того, как ее деятельность была запрещена в России. Цели, методы работы этого движения с немусульманами не соответствуют канонам и просто неприемлемы для условий нашего общества. Я его спрашиваю: «Что тебе мешает сунну исполнять в другом виде? Зачем тебе нужно на три дня уходить куда-то с непонятными целями? Какой смысл? Тебя окружают близкие, друзья из числа немусульман. Если ты так хочешь чтобы они стали мусульманами показывай им красоту Ислама своим благим примером. Пользы будет намного больше, чем вот так ходить по три дня».
А куда они ходят?
По деревням обычно, по городским кварталам. Это хорошо для Индии, где много немусульманского населения, которое с точки зрения миссионерства можно привлечь к исламскому призыву. Но это совершенно непригодно для России, да и вообще для постсоветского пространства. Были попытки движения Таблиг вести работу в Узбекистане, Туркмении, Таджикистане, но все они провалились. А вот в Киргизии Таблиг сильно укоренился при покойном муфтии, он к этому индо-пакистанскому движению, к Таблиг, почему-то относился очень лояльно. Кстати, некоторые издания Джамаат Таблиг, запрещенные российским судом, изданы в Бишкеке. С одной стороны в этих изданиях нет ничего такого, чтобы призывало бы к насилию. Любой религиозный текст можно истолковать по-разному. В 2003 году некоторые круги выступили с требованием запретить средневековый еврейский текст «Кицур Шульхан-Арух». Я, будучи в то время главой Совета улемов ЦДУМ России, выступил с заявлением, что нам, мусульманам России, нужно выступить в защиту книги. Это — религиозный трактат, это — иудейская мысль, она может кому-то не нравиться, но это - иудейская религиозная мысль. Это религиозная традиция одного из Людей Писания и поэтому мы выступили в защиту этой книги. Я тогда сказал, что пройдет, какое-то время и после запрета этой книги начнут запрещать религиозные мусульманские сочинения. Тут же меня обвинили в пособничестве сионизму, назвали агентом Израиля, сказали, что они ( другие централизованные мусульманские организации) « этого делать не будут». Зря. Начались запреты и мусульманской литературы. Вначале запрещали реально-опасные для мусульманского общества, например, ту же «Книгой единобожия» Абдул-Ваххаба. Другое дело, что в последнее время запрещают и традиционные для мусульман России труды. Вот совсем недавно запретили традиционный молитвенник и морально-этические сочинения. Почему это происходит? Арестовали какого-то бандита, который прикрывался религией, у него была библиотека. В итоге, недолго думая, все книги, которые там были, просто вязли и все скопом запретили. Считаю, что необходимо более ответственно подходить к вопросу запретов литературы. Околорелигиозную, экстремистскую литературу, откровенно провокационные переводы нужно запрещать безо всяких колебаний. А вот к книгам, сочинениям, трудам, реально отвечающую взглядам, традиционным для мусульман России в случае возникновения каких-то вопросов, нужно подходить очень ответственно. Проводить экспертизу на предмет наличия экстремизма необходимо проводить на федеральном и региональном уровне, с привлечением государственных и религиозных специалистов.
Как и когда появилось то, что мы называем «радикальным исламом»?
В 13-м веке появились на свет известные труды богослова Ибн Теймии. Это человек, в период монгольских завоеваний, развил мысль о борьбе. Борьба в Исламе или джихад законен только в оборонительных целях, но не как агрессия или захват. Кроме того , в большинстве случаев термин «джихад» имеет отношение к борьбе с собой, со своим эго. Ибн Теймия теорию джихада перевел в разряд борьбы с неверными. Впоследствии, решением верховных судей всех богословских школ Ислама, этот человек был осужден за многочисленные искажения исламского учения и , вскоре, умер в заключении. Так вот, в русском языке есть термин – «неверные», который обычно наши идеологические оппоненты , последователи этого Ибн Теймии, то есть ваххабиты, салафиты и иже с ними используют по отношению к немусульманам. С точки зрения и мусульманской и общечеловеческой этики, этот термин некорректен. Получается, что есть правоверные, то есть, мусульмане, и есть неверные, то есть, немусульмане. Это неправильно. Потому что с точки зрения Корана, любой человек вне зависимости от его конфесии или национальности дорог перед Господом. Более корректным был бы термин «иноверные». В 18 веке идеи вооруженного джихада взяли на вооружение и развили в Министерстве по делам колоний её Королевского Величества. На повестке дня стояла борьба с Османской империей, в состав которой входили Святые области. В Басре на берегу Персидского залива 23-летний юноша Абдуль-Ваххаб был завербован английским агентом Хамфером и начал распространять эти идеи на территории Аравийского полуострова и сопредельного региона.
А откуда известно, что Абдель Ваххаб был завербован англичанами?
Выяснилось случайно. Есть опубликованные на языках орииналов документальные средства. Какие-то документы попали, как сейчас называется, в открытую печать. Если помните, недавно в Ливии, когда были разгромлены штабы Каддафи в Триполи, и часть документов попала к журналистам. Так и в этой ситуации. Английская разведка на поддержку ваххабитского движения и ваххабитского королевства, которое оккупировало Хиджаз, выделила гигантские по масштабу той эпохи средства .
Мекка, Медина и другие святые места для мусульман разве не всегда были на территории Саудовской Аравии?
Саудовская Аравия — это искусственное государство, оно было слеплено путем захвата святых земель, городов Мекки и Медины, части Северного Йемена, где конфликт идет до сих пор. Плюс другие части территории Хиджаза, Асира, регион Неджд – пустынные районы к востоку от Мекки и Медины. Именно там находится центр ваххабитского движения. Эта область, на которую не было дано пророческое благословление. Был такой случай, когда посланники трех областей — Шама (нынешнего Ливана, Палестины, Иордании, Сирии), Йемена и Неджда — хотели получить от Пророка (мир ему!) благословление на свои земли. Пророк (мир ему!) посмотрел на север, в сторону Леванта и попросил Творца миров даровать благодать. Смотрите: сколько из-за этого благодатного клочка земли воевали и еще сколько лет будут воевать. Йемену, даже несмотря на то, что с современной точки зрения это государство слаборазвитое, далеко несостоятельное в плане экономики, однако и туда, благодаря молитве Пророка (мир ему!), была дарована благодать. Третий посланник просил Пророка (мир ему!) прочитать молитву, однако Пророк (мир ему!) отказался, сказав при этом, что оттуда появится «рог Шайтана», «рог Сатаны», и этот «рог» как раз и есть Абдул-Ваххаб и его движение.
Именно там появилось то, что мусульмане традиционных школ называют «кровавым призывом». Абдул-Ваххаб провозгласил борьбу с традиционным Исламом, обозвав его язычеством. В ходе этой борьбы было убито множество людей, в том числе и в святых местах. Проблема всего исламского мира в том, что города Мекка и Медина находятся во власти Саудовской Аравии, то есть фактически оккупированы со времени их принудительного присоединения . Я не являюсь поклонником аятоллы Хомейни, я — суннит, ханафит по мазхабу, матуридит по доктринальным взглядам, а аятолла Хомейни — шиит. Но имам Хомейни озвучил мысль, с которой я соглашусь. Он призвал освободить Мекку и Медину от власти Саудовской Аравии и придать им международный статус. Что-то наподобие мусульманского Ватикана, когда каждая мусульманская страна по определенной квоте вносит ресурсы на содержание святых территорий. Ведь там нет нефти, но это — святые земли. Тем более мы видим, что в России, да и не только, каждый год возникают проблемы с квотами для паломников. Кому больше, кому меньше. Хаос в этом вопросе кочует из года в год. Например, недавно Саудовская Аравия закрыла въезд в страну сирийским паломникам. Если с точки зрения международного права каждая страна имеет право кого-то не впускать на свою территорию, то с другой стороны, это — грубое нарушение религиозных норм, фактически они решают за Бога и попутно нарушают свой же закон: ведь Саудовская Аравия декларирует, что она является мусульманским государством.
Раньше на территорию Мекки и Медины был доступ для немусульман?
Есть территории, которые суть «харам», святыни – запретны для посещения немусульманами. Это не туристические объекты, туда пройти нельзя. Как, например, территория Иерусалимской мечети. Она запретна для посещения немусульманам с точки зрения мусульманской ортодоксии, но в некоторых случаях для решения каких-то проблем немусульмане могут войти на ее территорию. Например, в 1979 году саудовцы позволили совершенно неприемлемое! Они допустили на территорию Запретной мечети французские спецподразделения для того, что бы они выбили оттуда самозваного «имама Махди».
Формально они произнесли исламский символ веры?
Я не думаю, что они это делали, а если и делали тот только формально. В таком случае их намерения были не искренними. Но мы не можем знать намерения, это может знает только Всевышний. Когда нужно, саудовцы идут на полное нарушение принятых норм.
Когда радикальный ислам впервые появился в России?
После Октябрьской революции, Риза Фахрутдинов который стал муфтием, в 20-х годах побывал в Саудовской Аравии, откуда он вернулся уже с другими взглядами. В своих работах он подвергал критике все традиционные для татар нормы ислама. Неслучайно саудовцы перепечатали его наполненные выпадами в адрес традиционного Ислама книгу под названием «Джавамиъ аль-Килям шархи» на татарском языке(!) и раздавали его татарским паломникам!
Были какие-то репрессии против духовенства или уничтожались богословские книги и труды?
Насчет книг мне неизвестно. Но Божья справедливость есть, он умер раньше, чем смог как-то серьезно навредить общемусульманским делам. По одной версии — он умер, по другой — ему помогли. К каким трагическим последствиям могло бы привести его дальнейшее нахождение во главе нынешнего ЦДУМ, неизвестно, но в дальнейшем во главе ЦДЦМ были обычные мусульмане. Но последователи у него остались. И здесь очень важно отметить, что радикалы, которые боролись с традиционным исламом, появились в нашей стране еще тогда, в 30-е годы. Для них та форма Ислама, которая принята у нас, это — ересь, язычество, нечистое.
Когда Вы впервые столкнулись с радикалами в России?
В 91-м году. Первые попытки распространить свое влияние в Татарстане происходили через молодежные лагеря. В 1991 году приехали наиболее именитые профессора исламского университета имама Абдул-Ваххаба из Эр-Рияда. Это достаточно закрытая доктринальная школа, где воспитывают элиту ваххабитского мира. Они провели лекции в лагере, а потом по дороге между Набережными Челнами и Казанью попали в аварию. Я тогда возглавлял международный отдел ДУМ Татарстана, поэтому мне пришлось ехать в больницу и быть их переводчиком. Я был рядом с ними практически все время, пока они находились в больнице. Мы общались с ними, что называется, по душам. В последний момент, когда король Фадх прислал за ними воздушный госпиталь, они сказали: «Давай работать с нами, тем более, что ты знаешь язык, будешь переводить. Давай работать вместе, это пойдет на пользу Исламу, мы будем помогать финансово». Действительно, те люди из числа духовенства, с которыми они договорились, нашли общий язык впоследствии составили костяк того движения, которое развалило единое духовное управление мусульман России. Тогда оно называлось Духовное управление мусульман Европейской части СССР, ныне ЦДУМ. Люди из Эр-Рияда тогда посеяли раскол в мусульманской общине России.
Наличие в России трех крупных мусульманских организаций, которые не могут прийти к согласию, — это последствие тех событий?
Да. Но даже, несмотря на то, что был раскол, Центральное Духовное управление сохранилось. Я сам в нем работал до 2005 года, возглавлял «идеологический отдел» — Совет улемов, богословский совет. Но постоянно идут попытки приуменьшить роль, Центрального Духовного управления мусульман России, низвести его до уровня какого-то никчемного ведомства. Хотя история этой организации очень весома. Это одна из старейших организаций России, она существует более 200 лет. Решение о ее создании приняла еще императрица Екатерина Великая. Совет муфтиев России же объединил тех, кто ушел из ЦДУМ. Мы видим там полный интернационал тех, кто работали и с саудовцами, и с катарцами, и со всеми подряд, но только не с нами. Поразительно, но ЦДУМ, иным организациям, состоящим в канонических отношениях с ней, продолжающим традиции отечественного Ислама всегда ставится в вину то, что они работают с государством. А как насчет того, что другие работают с иностранными государствами и их ведомствами? Они за собой, получается, вины никакой не чувствуют? Мы работаем со своим государством, потому что наш долг и один из постулатов традиционного, классического Ислама звучит так: «Что невозможно решить с помощью Корана, то надо решать с помощью султана», то есть власти. Если проблему нельзя решить, опираясь на Коран, то ее должны решать власти. Если власть не идет против Бога, то эта власть от Бога. В этом у нас принципиальная позиция.
То есть, можно сказать, что у традиционного российского ислама нет политических амбиций?
Нет, никаких абсолютно.
Вы выступаете не за, не против? «Кесарю кесарево, богу божье».
Именно так. Любая власть — от Бога. Была советская власть, сейчас ее модно хаять, но я помню себя пятилетним ребенком, которого водили в мечеть аль-Марджани в Казани, люди молились, мечеть была заполнена. Существовал негласный запрет на религиозное миссионерство, пропаганду. Но, хорошо известно, что даже некоторые партийные функционеры и молились и постились. Были проблемы, не без них. Но то, что произошло после развала СССР намного хуже! В общем, саудиты развалили единое Духовное Управление Мусульман в первую очередь благодаря колоссальным финансовым вливаниям. Из игры в суверенитеты духовного характера получили идеологический раскол. Уже появилась молодая поросль духовенства, которая реально является носителями идеологии ваххабизма, салафизма. Молодые искренне верят, что идеология, которая была у нас, для них неприемлема, мы для них — неверные, нечистые, неправильные, немусульмане.
А где в России наиболее сильны очаги ваххабизма? За исключением Северного Кавказа?
Если говорить о внутренней России, то в Сибири, у нас в Татарстане, в Закамье, в некоторых районах Башкортостана, Ульяновской области, Волгоградской области. Это и Тюменская область, Ямал, Ханты-Мансийский Автономный Округ. Я в течение пяти лет, еще по линии ЦДУМ, был муфтием Ямало-Ненецкого АО. Этноконфессиональная составляющая Тюменской области, Ямала, Ханты-Мансийского АО сильно изменилась. Раньше ЯМАО на бытовом уровне в шутку называли «татаро-хохляцким», то есть, его осваивали в основном татары и украинцы, то сейчас это не так. Можно провести параллели с нынешней ситуацией в Казани. С точки зрения общемусульманского братства, я не против того, чтобы наши единоверцы из стран бывшего СССР приезжали сюда. Но сейчас, на демонстрациях «Хизб ут-тахрир» в Казани, если приглядеться к носителям знамен этой организации, то мы увидим, что ими выступает не коренная национальность Татарстана, а таджики и узбеки, т.е. люди, приехавшие на заработки. Исторически сложилось, что у казанских татар с узбеками на генном уровне психологическая близость. Плюс исторически — традиционные духовные связи с Бухарой и Самаркандом, где татарское духовенство получало исламское образование, там жило в основном персоязычное население, было даже время что имам не мог стать имамом в Казанской губернии, не зная персидского языка (!). Поэтому у нас с узбеками и таджиками очень прочные исторические и культурные связи. Мне больно видеть, что выходцы из этих республик на территории Татарстана, на этих запрещенных митингах, держат флаги Хизб ут-Тахрир.
Носителей этой идеологии выдавливают из родных стран?
Не совсем так. Им там просто не дают существовать физически. В среднеазиатских странах все эти экстремистские движения запрещены. Они толкают регион к войне.
Можно ли говорить о том, что когда их вынуждают покинуть свою Родину, они приезжают сюда, пускают корни здесь и начинают потом вести работу со своими земляками и ретранслировать нестабильность?
Да, но это - полбеды, они их еще и деньгами и другими ресурсами подпитывают. Здесь выходцы из Средней Азии живут своими общинами, отправляют материальные ресурсы своим скрытым сторонникам. Приезжая сюда, зачастую, они начинают в открытую вести свою пропаганду. Дома они себе такого не позволяют, потому что прекрасно знают, что за это будут наказаны.
Что им грозит в России?
Да ничего. Да не обидятся на меня те госслужащие, которые меня прочтут, но государство у нас таким образом невольно способствует распространению экстремистской идеологии. Я об этом, если не изменяет память, говорил еще в 2009 году на Рождественских чтениях в Московской Патриархии. Я как раз выступал в секции Синодального отдела по взаимодействию с силовыми структурами. Сажать человека, носителя экстремистской идеологии, в общую колонию, в среду уголовников и прочих — это ошибка. Они не избавляются в заключение от своих идеологических установок, а наоборот, вербуют новых последователей. В результате на перевоспитание поступает один ваххабит, а на выходе получаем десять.
Как с этим бороться? Если отбросить радикальные методы, вроде тех, что использовали Каддафи или Мубарак, вплоть до физического уничтожения.
Мы считаемся демократической страной, но если мы будем мягко относиться к этому вопросу, то мы получим нынешний Египет или тот же Сектор Газа, где ХАМАСовцы показали свое истинное нутро, полностью перейдя под контроль ваххабитского Катара. Эти движения отлично пользуются для достижения своих целей демократическими институтами. В результате они захватывают власть и устанавливают такие порядки, которые не имеют ничего общего ни с какой демократией.
Могут ли исламисты в России сомкнуться с протестным движением в стране и в итоге подталкивать друг друга к радикальным действиям?
Это неизбежно. Так или иначе, на каком-то этапе это произойдет. «Враг моего врага — мой друг» — так учит восточная мудрость. Весь вопрос только в том, как быстро это произойдет. Смотрите, Ливия, Египет, Йемен, Ирак, я везде был, я знаю ситуацию, там везде духовная власть была за носителями традиционного ислама, такими же как мы здесь. Никакого радикализма. Там его выжигали каленым железом. Те же шииты сейчас говорят, что Саддам Хусейн все-таки был неплохим президентом.
Но при Саддаме был геноцид шиитов.
Это был чисто политический вопрос, их проиранская позиция. В тех репрессиях был не религиозный подтекст. Здесь много нюансов, но сейчас во всех этих странах традиционное суннитское духовенство отброшено назад. Пришли радикалы. То же самое ждет и нас, если государство будет настаивать на диалоге. В Дагестане мы видим, к чему это привело. Мы видим попытку ваххабитского реванша в Татарстане: покушение на муфтия, убийство его заместителя. Все это — только начало. А авангардом будет вот эта молодая поросль, те, кто учились там. При всем моем уважении к Мубараку, который пытался не допустить этот филиал ваххабитов — «Братьев мусульман» к власти, коррупция и кумовство победило. Лучшие начинания были опрокинуты. Крупнейший центр традиционного ислама Аль-Азхар был предоставлен сам себе. Преподаватели получали нищенскую зарплату, учебным процессом никто не занимался, а этим воспользовались ваххабиты, салафиты и «Братья-мусульмане». Они платили стипендии студентам, в том числе и из России. Снимали квартиры в центре Каира или в удобных районах. До сих пор мы здесь в России думаем, что Аль-Азхар — это центр традиционного суннитского ислама. На выходе же там получают корочку от Аль-Азхара, а в качестве начинки, т.е. сильно политизированную, определенную то на «Братьев-Мусульман», или еще хуже - ваххабитскую, салафитскую идеологию.
Как вы оцениваете, сколько ваххабитов, салафитов на территории Российской Федерации?
Нельзя определить какую-то конкретную цифру, окончательных данных нет. Озвученная цифра в три тысячи открытых носителей ваххабитской идеологии в Татарстане встретила какое-то неприятие, вроде как — быть такого не может. Реально, конечно, говорить об абсолютных цифрах нельзя. Перепись населения у нас не учитывает религиозные воззрения. Но если исходить из того, что с момента зарождения новой формации новой страны прошло 22 года, то сколько людей отучилось за рубежом? Я помню 95-97 года, когда уезжали просто сотнями. Детей возрастом семь-десять лет отправляли в Саудию. Многие прошли через учебные лагеря. Можно говорить об очень большом количестве.
Хотя бы можно озвучить какие-то порядки? Тысячи, десятки тысяч?
Гораздо больше, не миллионы конечно, но не десятки тысяч и тем более не какие-то тысячи.
Больше ста тысяч?
Да, я думаю больше ста идеологически – убежденных, именно тех, кто может сесть за стол и аргументировано спорить. Это самое опасное, когда противник идеологически подкован. В отличие от них, нас, представителей традиционной школы, не готовили к такому идеологическому противостоянию. У нас никто даже не может сказать просто, сколько нас всего, какое количество, а самое главное, какое качество. Скажем честно, качество подготовки — никакое. У нас нет кадров, а тех, кто способен аргументировано спорить, вообще по пальцам можно пересчитать. Поэтому действия радикалов направлены на точечное уничтожение людей, которые имеют авторитет, могут воздействовать на аудиторию, дискутировать. Потеря таких людей для нас наиболее болезненна.
Получается, что российская умма жила в изоляции от тех процессов, которые в других мусульманских странах идут уже давно, а с открытием границ все эти веянья пришли сюда, и мы не выработали, как другие страны, иммунитет, оказались не готовы?
Что такое мировая умма? Что общего между уммой в Малайзии и уммой в Тунисе? В чем общность кроме того, что «Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммад, мир ему, его пророк и посланник?» Что нас связывает? Совершенно разные ментальности, история, культура. Все, что нас связывает — это Ислам. О мировой умме говорят только с высоких трибун и когда нужно подогреть толпу. И давай, как в Бангладеш, недавно громить буддистские храмы. Или призывы к сносу древнеегипетских пирамид. Я думаю, мы ничего не потеряли от того, что были изолированы. Скорее, даже выиграли, сохранили свою мусульманскую самобытность и много жизней.
Есть ли государственные чиновники, которые лоббируют интересы ваххабитов?
Получается что, такие люди есть и на всех уровнях, и на региональном, и даже на уровне небольшого сельского поселения.
А какие мотивы у таких людей? Финансовые?
Финансовые, но сейчас все больше тех, чей мотив идеологический.
Существуют ли «скрытые ваххабиты», то есть те, кто публично отрицают свою принадлежность не только к ваххабизму, но и к исламу вообще, при этом исповедуют ваххабизм и занимают государственный пост?
Конечно, существуют. Иногда просматриваешь печать, интернет, и возникает вопрос: почему здесь происходит противодействие традиционному Исламу и лоббирование интересов ваххабитов? Если бы такого тайного и открытого лоббирования не было, мы бы уже давно приняли закон «о противодействию ваххабизму». Не просто экстремизму, а конкретно ваххабизму, как в Дагестане. А у нас слово «ваххабизм» практически перестало использоваться, на слуху слово «салафизм», но это по сути одна монета, просто разные стороны. Лоббисты есть, это закономерный процесс внедрения радикализма в общество. Первая фаза — это захват культурно-образовательной сферы, второе — это захват сферы духовного управления, третье — это вхождение во власть, четвертое — это захват власти. Все три эти этапа мы уже успешно прошли.
В Татарстане?
Не только в Татарстане, но и по всей России. Существует реальная проблема, о реальных масштабах которой мы даже не можем догадываться. На региональном уровне уже давно говорят о том, что меняется этнорелигиозный состав населения страны. Меняется состав населения, его возраст и вместе с тем меняются и его культура и воззрения.
Получается, остается лишь выселять и закрывать границы?
Это уже не получится сделать. Для того, что бы это произошло, нужны фундаментальные изменения, а это нереально.
Что нас ждет в ближайшее время?
Я даже, честно говоря, боюсь делать прогнозы. Прогнозы — дело не благодарное, но могу сказать точно, что однозначно стоит ожидать роста радикализма, радикализма различных течений, идей. В России я вижу процессы, которым очень трудно найти объяснение. Идеологические противники — таблиговцы, ваххабиты, «Братья – мусульмане», хизб ут-тахрировцы и другие — , которые на исторических родинах друг друга взаимоистребляют, обзывают неверными, еретиками, здесь, в России, чуть ли не братаются. Для меня это загадка. Почему таблиговцы, которые с точки зрения ваххабитов являются еретиками, которых, с точки зрения ваххабизма, можно уничтожать, здесь с ними дружат? Это модель, где «враг моего врага пока является моим другом», я подчеркиваю — пока.
Можно как-то остановить этот процесс?
Необходим коренной пересмотр взаимоотношений между государством и исламской общиной, сообществом России. Существующая модель взаимоотношений устарела. Институт духовных управлений мусульман должен быть реформирован с учетом традиции и эпохи, в которой мы живем. Государство должно понять, что слабый институт духовных управлений сегодня не в состоянии противостоять сильному ваххабо-салафитскому, хизбитскому идеологическому нашествию. Думаю, государство сегодня это осознает. Нужны действия, причем неординарные, быстрые, оригинальные. Сразу хочу подчеркнуть: светский характер государства от этого не пострадает, ибо это вопрос будущего самого государства, его безопасности.
Возможна ли смычка джихадистов с протестным движением?
Гипотетически можно предположить, что они попытаются использовать друг друга в собственных интересах, зная, что радикалы готовы идти на кровь для достижения своих целей. Если они выпустят этого джинна из бутылки, то загнать его обратно не получится. Поэтому я бы хотел предостеречь тех лидеров, которые не согласны с политикой нашего государства, несогласных с нынешней властью, от того, чтобы они пошли на это, на использование «исламистов» в кавычках. Между Исламом и «исламизмом» нет ничего общего, кроме внешней плохо закамуфлированной оболочки, заимствованной «исламистами» у реального Ислама. «Исламизм» является врагом всего, что мы называем цивилизованным обществом. Я предостерегаю оппозицию не просто от использования «исламистов» в своих целях, но и просто от всяческих контактов, потому что результат получится очень страшным.
Вы ведете такую деятельность, просвещаете, боретесь, вам угрожали?
По моему поводу ваххабитами вынесено три фетвы об убиении.
Покушения были?
Было.
Не страшно?
У нас как же как? Если убьют, значит, если будет на то соизволение божье, мученик. Это война, а на войне как на войне: или мы – их, или они – нас.
Беседовал Рыбаков Андрей специально для альманаха «Искусство Войны»
